Даже у тех, кто спешит мимо Арада к Мертвому морю по шоссе номер 31, иногда находится время, чтобы заехать на смотровую площадку Мицпе Моав, настолько вид отсюда примечателен.

 

Найти площадку легко. Рядом автостоянка. Когда мы подъехали, она была такой пустой, что это выглядело даже как-то депрессивно. Досадно, когда на подступах к раскрученному туристическому объекту все забито машинами. Но пустая стоянка явно несоответствующая своими размерами числу припаркованных автомобилей, наводит на мысль, что что-то пошло не так.

Первое, что здесь бросается в глаза - невозможная скульптурная композиция из геометрических фигур под названием "Упавший самолет". Ее автор - израильский скульптор Игаль Тумаркин, и создал он ее в память бойцов, погибших при освобождении Негева. Был у него в творчестве такой период, когда он свои композиции создавал из обломков настоящего оружия.

 

Тумаркин, конечно, величина мирового значения, и я допускаю, что есть люди, способные заехать в Арад специально ради его скульптуры. Но пусть ее хвалит кто-то другой, кто в этом понимает. Я же предпочел бы, чтобы она не загораживала мне вид. Потому что вид отсюда открывается совершенно марсианский, космический, я даже не знаю, где еще в Израиле можно подобное увидеть. Когда склон, вроде, и не крутой, но как-то все оказывается внизу, внизу. И Мертвое море, потому что здесь высота 600 метров, а там - минус 400, и горы Моава за ним. И даже военные самолеты пролетают где-то внизу. Садятся на полосу, которая прячется среди гор, которые здесь выглядят воистину первозданно. Как будто их только что насыпали, а все остальное должно появиться потом. Мне кажется, полное представление об Израиле нельзя получить, не увидев этих гор.

В путеводителях пишут: "Очаровательные пейзажи, спокойствие пустыни, множество пешеходных маршрутов для любого возраста. На востоке - курорты Мертвого моря и Масада, на западе - национальный археологический парк Тель-Арад и самый большой в Израиле посаженный лес Ятир…" Расположенный на границе Негева и Иудейской пустыни на месте горного перевала на пути к Мертвому морю (высота 640 метров), город кажется самым естественным образом предназначенным для туризма.

Но туризм стал вынужденной страстью Арада. Город знавал лучшие времена, когда здесь делали ставку вовсе не на туризм.

Жители центра страны, которые видят город из окна машины (если они вообще его видят), могут этого и не знать. И воспринимают Арад в одном ряду с многими другими периферийными городами Юга с населением 20-30 тысяч человек. Социально неблагополучными городами. В последние годы в СМИ Арад обычно упоминают в связи с какой-нибудь акцией протеста. Но…

Есть провинция, есть периферия и есть окраина. И если в том, чтобы "осесть на периферии" ничего хорошего нет, то слово "окраина" уже несет в себе нечто романтическое и притягательное, не так ли?

Так вот, Арад основанный в 1962 году группой молодых энтузиастов, изначально противопоставлял себя этому понятию - периферии, позиционируя себя именно как окраину, фронтир. Это должен был быть населенный пункт со светским ашкеназийским населением, с большой долей интеллигенции. Эдакий Савьон Южного округа, где уровень образования не уступал бы Тель-Авиву. 

Затея удалась лишь частично. Да, в Араде получилось нечто вроде «целевой абсорбции» и сформировался ресурс квалифицированной рабочей силы, под который удалось привлечь в город достаточно серьезную промышленность. Хотите верьте, хотите нет, но когда-то, чтобы стать жителем этого поселка (статус городу Араду был присвоен только в 1995 году), надо было пройти приемную комиссию.

Но ставка на это оказалась ненадежной. Промышленность ищет, где дешевле, поэтому треть израильских компаний предпочитают расширять производство за рубежом. Последние 10-15 лет Арад - депрессивный город, где предприятия закрывают, а не открывают.

Светский? Уже не совсем. Община гурских хасидов тут как тут. Тут еще напасть - в город с южной границы хлынули толпы африканских нелегалов. Правда, в 2009 году, когда им разрешили селиться в Тель-Авиве, их как ветром сдуло, и визуальная среда несколько улучшилась. Но неясность в вопросе, чем городу дальше жить и как развиваться - осталась. Город на распутье.

Есть, например, такой вариант его дальнейшего развития: фосфатный карьер. Неподалеку от города залегают 65 миллионов тонн фосфатов. В 2015 году, когда в городе одновременно закрылись два завода, и горожане активно протестовали против строительства карьера, в ходу была такая версия. Город-де специально доводят до ручки, чтобы оставшиеся без работы жители Арада (кто не уедет) "бросились в объятия" добывающей промышленности, не слишком придираясь по поводу экологии. Местные власти, разумеется, эту "конспирологию" отрицали.

Как альтернатива предлагался -  туризм.

Сказанное не следует понимать так, что, если бы не все это, туризма в Араде бы не было. Он развивался здесь параллельно, как и везде. Просто, в силу обстоятельств, туризм для Арада - больше, чем туризм. Это попытка вернуть городу его престижный статус, а может быть, еще и уберечь его окрестности от беды. 

После этого уточнения можно переходить к тому, что, конкретно, можно увидеть в Араде. Собственно, ради этого журналистов и пригласили. И здесь у города, как нам рассказала директор городского департамента туризма Анна Сандлер, и помимо марсианских окрестностей есть в запасе пара козырей. Это местная "Деревня художников".

 

 

 

Два часа в деревне 

Первое, что нам показали - гостевой дом "Птица пустыни". Жителей центра страны иногда спрашивают у арадцев, приехавших в Тель-Авив: "В какой гостинице вы остановились?" Думают, что Арад - это далеко, хотя на самом деле ехать-то туда полтора часа. Но в самом Араде туристам, совершающим походы по пустыне, без ночлега не обойтись.

"Птица пустыни" - это такой супер-циммер на 20 мест. Очень зеленый, с бассейном, бильярдом, фортепьяно и симпатичными котиками. Общее впечатление приятное, зачет. Как, кстати, - и от центра Арада. Он показался ухоженным.

 

Про остальную часть города не скажу. Маленький Арад, как нам рассказали, на самом деле, по площади, очень большой. К городской территории приписаны горные склоны, которые отделяют одну часть Арада от другой.

Конечно, главный вопрос к хозяйке "Птице пустыни" Михаль Перец был: цены? Комната на двоих 350 шекелей, койка в номере на 6 человек - 100 шекелей. Во Франции или в Швейцарии, наверное, можно найти и подешевле, но для Израиля звучит приемлемо.

Затем мы посетили мастерскую художника по железу Бориса Копилевича. Вообще-то, в прежней жизни он был инженером-судостроителем в Ленинграде. Кто такой инженер? Человек, который знает, что можно сделать с железом и чего нельзя сделать с железом. Здесь, в Араде, уже будучи на пенсии, Борис Копилевич убедился, что из железа получаются отличные сувениры, которые горожане будут покупать для украшения своих домов. И из дерева тоже. А еще все это можно красиво развесить по стенам дома, и тогда дом превратится в музей, куда туристы специально будут приезжать и смотреть.

А потом мы началась, собственно, "деревня художников" Арада.

Нет, это явно не деревня художников Эйн-Ход по дороге в Хайфу!

О необычности этого места можно было судить по странным творениям малой архитектуры, вроде "бутылочного дерева" из бутылок из-под спрайта и исполинских граффити на стенах помещений. Но вообще-то, это производственные помещения. Здесь была промзона. Превратить цеха закрывшихся предприятий в галереи - шаг не просто в верном направлении, а, может быть, единственно верный. 

Еще интереснее, когда подобную "конверсию" пытаются проделать с людьми.

Дело в том, что еще в незапамятные времена интеллигентный Арад с его марсианскими видами привлек немало людей творческих профессий. Теперь им - художникам и скульпторам - выпала эта миссия - "удержать" город, и став чем-то вроде альтернативного градообразующего предприятия. И вот уже третий год лучшие мастера Арада открывают свои дома для широкой публики. Этой осенью в проекте участвует около 18 художников.

Все посмотреть мы, конечно, не успели. Видели музей стекла Гидона Фридмана, который основали еще в 2007 году Гидон и Сара Фридман. Подобных музеев, если верить хозяевам, в мире имеется всего три. 79-летний Гидон Фридман владеет уникальной технологией изготовления так называемого "вторичного" стекла, и у его скульптур есть одна особенность. Но подробнее об этом, пожалуй, - лучше в нашей галерее.  

 

Побывали мы в винодельне Амира Харизи, где вино с виноградников, разбитых неподалеку от Мицпе-Рамона, называется, естественно, "Вино пустыни".

Посетили мастерскую стеклодува Хели Коэн, которая 20 лет преподавала в колледже изобразительных искусств, а затем сама начала работать над стеклом. Там мы увидели, сколько нужно труда, чтобы изготовить одну единственную бусину.

И заглянули в салон Рами Замира, название которого "Студаика" расшифровывается как студия иудаики. Рами Замир - бывший офицер, который сейчас делает мезузы и меноры, рассказал гостям, что как-то жена попросила его приладить ручку к чайнику, и ему понравилось. Вот она, формула спасения, которую так часто предлагают оставшимся без работы: "И тогда он превратил хобби в профессию". 

В Араде, в сущности, этот рецепт спасения был предложен целому городу. Предлагать легко, а насколько это реально на самом деле?

Ответ на этот вопрос наверняка заинтересует многие другие города нашей периферии. Смогут ли несколько десятков местных мастеров (слово "местный" не должно звучать снисходительно: некоторые выставляются по всему миру и получают престижные премии), - под силу ли им создать в городе особую визуальную среду, настолько привлекательную, чтобы люди сказали: "Да, здесь есть что посмотреть"? И специально бы приезжали сюда из центра страны, и были готовы здесь переночевать. 

 

Еще до Масады 

Чем еще удобно месторасположение Арада - близостью к крепости Масада. От города в ту сторону отходит шоссе номер 3199, - не совсем обычное, у него как бы нет конечного пункта. К отелям Мертвого моря и к шоссе номер 90 по нему выехать нельзя. Строго говоря, по нему и к Масаде проехать нельзя. Вернее, можно, но не с той стороны, где музей и канатная дорога, а к западному подножию горы, к тому склону, который штурмовали римляне.

По дороге можно было разглядеть на склонах пару бедуинских селений. Хочется добавить "непризнанных", поскольку вид у них был довольно "мусорный". На самом деле я не знаю, признанные ли они. Но статистика такова: 76 000 бедуинов живут в 45 непризнанных поселках, где возведено более 50 000 незаконных строений. И эта статистика быстро устаревает. Еще одна проблема, еще повод, по которому Арад иногда упоминают в СМИ - плотное бедуинское окружение. Еще один минус, который в Араде уже много лет пытаются обратить в плюс.

До Масады нас не довезли. Где-то на полпути мы увидели полоску пальм, и оттуда в пустыню уходил длинный, как поезд, караван верблюдов, на которых восседали туристы (в основном, дети). Навстречу ему из пустыни в сторону оазиса тянулся другой такой же караван. Уже по большому числу верблюдов можно было догадаться о масштабах здешних туристических мероприятий: ведь далеко не каждый турист захочет сесть на верблюда.

 

Но когда мы свернули в оазис и увидели название: Кфар-Нокдим, деревня превзошла все наши ожидания. Это был настоящий завод по производству массового отдыха в бедуинском стиле, с разной степенью аутентичности, с разной степенью погружения в уклад жизни кочевых народов. И эта работа кипела. У входа располагался обширный верблюжий двор, где спокойно возлежали несколько десятков верблюдов. Выглядели они довольно опрятно и на фотографов внимания не обращали. Кстати, покататься здесь можно не только на верблюде, но и на ослике. 

Затем нам показали комнаты, где можно было переночевать. И относительно современные, в каменных сводчатых строениях, и в виде бедуинского шатра из козьей или верблюжьей шерсти. И в таком же шатре можно было пообедать и выпить чаю или кофе. А можно пить чай на крыше. Крыши - это особый мир, с крыши бедуинская деревня на фоне гор смотрится совершенно по-другому. Тут же - многочисленные кружки и мастер-классы народных ремесел, амфитеатр для свадеб и концертов, музей под открытым небом, демонстрирующий традиционные и современные способы использования энергии Солнца… 

Мы расположились в шатре, и директор Кфар-Нокдим рассказал нам, что деревню основали выходцы с Синайского полуострова, которым, после того, как Израиль вышел из Синая, захотелось перенести сюда быт тамошних бедуинов. Затем бедуин в традиционной одежде устроил нам небольшой концерт, используя в качестве музыкальных инструментов пестик и ступку для размола кофе. В тишине пустыни такой стук далеко разносится по окрестностям, и каждая дробь что-то означает: приглашают ли вас просто в гости или созывают по случаю семейного торжества, - а может быть, на деловые переговоры. И в каждом случае обычай предписывает, сколько кофе наливать гостю, какой рукой гость должен это кофе брать, сколько он может отпить в один присест...

Красивый обычай, наводящий на мысль о самоценности традиционного уклада. Который надлежит сохранить. Тем более, что, возможно, это уклад наших предков, и не исключено, что быт евреев времен Авраама был похож на то, что мы сейчас видели.

Но следом выступила женщина - тоже в традиционной одежде - и напомнила, что у традиционного уклада есть и мрачные стороны, которые нам вряд ли бы понравились.

На прекрасном иврите она сообщила нам, что она - вторая жена. Бедуинам разрешено многоженство. И поведала о своей тяжкой доле. Каково это - быть второй женой и постоянно помнить о необходимости отстаивать интересы своих шестерых детей, потому что у мужа есть еще четверо детей от первой жены? 

Женщина явно с высшим образованием, видела проблемы своей общины глазами современного человека. Но при этом всячески подчеркивала, что она целиком этой общине принадлежит и считает долгом соблюдать все ее обычаи. Потому что идешь против обычая - идешь против своего народа... Это прозвучало довольно неожиданно и показалось даже не очень уместным. Но на самом деле это было очень уместно. И вот почему.

Уже не раз приходилось писать, что у нашего соседства с бедуинами есть две стороны: "дневная" и "ночная". "Дневная" - такие вот фольклорные туристические объекты. "Ночная" - все прелести присутствия под боком социально-неблагополучной общины: угоны, контрабанда, торговля наркотиками, торговля живым товаром, грабежи на дорогах, воровство скота, техники, стройматериалов и всего, что у евреев плохо лежит, рост могущества криминальных кланов. И, конечно, проблема непризнанных бедуинских селений, которые можно видеть сейчас вдоль любой дороги южнее Беэр-Шевы, и которые нельзя ни легализовать, ни снести. И источник этих проблем не в какой-то особой "порочности" бедуинов. Просто их за десятки лет совсем сбило с толку отсутствие внятной политики в отношении их со стороны государства, и они очень смутно представляют себе свое будущее.

Но неправильно представлять дело так, что бедуинская фольклорная экзотика - это только для наивных, а реальность такова, что Боже вас упаси оставить в прямой видимости от их поселка свою машину без присмотра.

То есть, машину - да, оставлять не стоит. Но слова "на самом деле" здесь не подходят. "Дневная" сторона соседства с бедуинами точно так же реальна, как и "ночная". И содержит немалый потенциал позитива. Что мы и наблюдали в Кфар Нокдим. Каждый такой проект хочется рассматривать как некую модель сосуществования. А сверх того, нам продемонстрировали, что среди бедуинов есть те, кто реально смотрит на вещи и готов честно говорить об этом. И это, согласитесь, подкупает.

 

Вместо заключения 

Уже выехав из Арада, мы свернули направо, чтобы посмотреть на еще один туристический объект - настоящую гоночную трассу, одну из первых в Израиле. Ее будущий директор Итай Алон лично продемонстрировал нам на ней несколько трюков с дрифтом.

 

Но вообще-то, про эту трассу пока мало что можно сказать, поскольку работы там не закончены, - кроме того, что с точки зрения привлечения в город туристов, на эту трассу в Араде возлагают особые надежды.

И правда, кто, например, знал бы такой немецкий городок Нюрбур? А сейчас он не просто известен, а знаменит благодаря тому, что там находится Нюрбургринг - "Северная петля", на которой проходят гонки Формулы-1.

Правда, длина "Северной петли" - больше 5 километров, а длина гоночной трассы в Араде - 1.5 километра. Но организаторы уверяют, что трасса будет соответствовать всем стандартам FIA (World Federation of Motor Racing). А главное - гонки на ней будут полностью легальны. Кто в курсе, с каким скрипом развивается в Израиле автоспорт, тот может оценить, какая это революция. Так что, надежды могут и оправдаться. 

В любом случае, не спешите проехать мимо Арада. Этот город достоит внимания.

(Продолжение просмотра)