Возможно, поэтому многие сюда приезжающие быстро заключают, что дух истинной Венеции уже давным-давно вытоптан сотнями миллионов ног туристов и "настоящая" Венеция больше не существует.

Однако исконная местная культура жива. Да, она под угрозой исчезновения, но никуда не делась, просто ее трудно заметить неподготовленным глазом.

Чарующая архитектура города может поражать великолепием и роскошью - достаточно вспомнить переливающуюся мозаику собора Святого Марка, готические каменные кружева дворца Ка-д'Оро или роскошный желтый мрамор церкви Санта-Мария деи Мираколи.

Но сами венецианцы предпочитают одеваться так, чтобы сливаться с толпой, а не выделяться, как павлин, подчеркивает родившийся здесь Себастьян Фагарацци, сооснователь социального бизнеса Venezia Autentica ("Истинная Венеция"), направленного на сохранение традиционной венецианской культуры.

"Они выбирают одежду нейтральных тонов и избегают всего яркого", - говорит Фагарацци. В отличие от остальных итальянцев, венецианцы с подозрением относятся к престижным дизайнерским брендам.

Эта предрасположенность к осмотрительности имеет древние корни. Город, по всей видимости, был основан в те лихие времена, когда в V и VI веках готы и гунны разграбляли разваливавшуюся Римскую империю.

Согласно легенде и сохранившимся скудным историческим свидетельствам, первыми венецианцами были богатые купцы, которые прятались вместе со своими сокровищами на неказистых и заливаемых при приливе берегах Венецианской лагуны Адриатического моря.

Потомки и наследники тех купцов нажили несметные состояния на секретах своего ремесла: они лучше других знали, где покупать товар дешевле и где его можно продавать дорого.

Секреты ремесла (в том числе знаменитых муранских стеклодувов) были настолько важны, что Венеция основала Cancelleria Secreta, Тайную канцелярию, вход в которую без сопровождения был запрещен даже выборному главе Венецианской республики, дожу.

За тысячу лет венецианцы превратили никому не нужные земли у лагуны в странную и поражающую воображение столицу великой торговой империи.

Постоянная близость к воде, к приливам и отливам помогла венецианцам сохранить присущую им осторожность и рассудительность.

"В фильмах Венецию изображают как темный лабиринт - идеальное место для совершения преступления, - говорит Фагарацци. - Но сами венецианцы знают - на самом деле все как раз наоборот".

Здесь на улицах нет автомобилей, грузовиков, объясняет он, поэтому любой неосторожный, необдуманный, легкомысленный разговор ничто не заглушает. Здесь нет лесов или глубинки, где можно спрятаться. И даже самый узкий и темный закоулок может иметь глаза и уши.

"Мы росли с сознанием того, что куда бы ты ни пошел, чья-то нонна (бабушка) следит за тобой из-за кружевных занавесок", - рассказывает Фагарацци.

Француженка Валерия Дюфло, соучредительница Venezia Autentica и герлфренд Фагарацци, выучила этот урок в самом начале их отношений.

Однажды, идя по улице, она столкнулась с отцом Фагарацци. Они немного поболтали, и она продолжила свой путь.

Когда Дюфло вернулась домой, она увидела, как Фагарацци хихикает, глядя на экран своего смартфона. Его друг отправил ему сообщение, что видел Валерию, разговаривающую с каким-то мужчиной - "то ли с отцом Себастьяна, то ли нет".

"Просто подумал, что ты должен знать", - написал друг.

"Скажем так, слухи и новости расходятся здесь быстро", - говорит Дюфло.

Так что вполне понятно, почему еще за столетия до пандемии Covid-19 венецианцы надевали маски, выходя из дома по делам. Это был единственный способ выкроить себе хоть немного свободы в городе, где почти нет личного пространства.

Первое упоминание о венецианских масках относится к XIII веку, а в XVII - XVIII веках венецианская знать надевала их так часто, что правительство было вынуждено издать указ: ограничить ношение масок тремя месяцами в году - с Рождества и до начала Великого поста.

Баута, одна из традиционных венецианских масок, скрывала не только выражение лица ее надевшего, но и искажала его голос. Бауту могли дополнять треуголка (и тогда она называлась "баута Казановы" в честь знаменитого графа) и накидка, которая скрывала как очертания фигуры, так и социальный статус человека.

Современные производители масок по-прежнему выпускают бауты. Когда надеваешь бауту перед зеркалом, ощущения уникальные и даже жутковатые: ты видишь, как буквально на глазах исчезают все следы твоей личности.

В наши дни подобный наряд (если только он не часть празднования знаменитого карнавала) привлечет к себе ненужное внимание. Однако венецианец надевает виртуальную, воображаемую бауту, когда хочет дать понять другим венецианцам, что сейчас его лучше оставить в покое.

Скажем, день у вас не задался прямо с утра, и вы хотите пройти незамеченным по улицам города. Задача, прямо скажем, непростая в небольшой пешеходной Венеции, где ты постоянно наталкиваешься на общительных друзей и соседей. И не обращать внимание на них расценивается здесь как грубость.

Что же делать? Надо идти быстрой походкой, опустив голову, а когда кто-то здоровается с вами - не замедлять шаги. Просто оглянитесь на ходу, коротко скажите ciao ("привет"), сопроводите это намеком на улыбку и продолжайте движение.

Даже если ваш знакомый поймет, что день у вас складывается ужасно, он может притвориться, что вы просто куда-то опаздываете, и каждый сохранит лицо.

Чтобы избежать лишнего внимания к себе, венецианцы используют свой собственный язык, который служит им невидимой завесой, за которой они укрывают свой частный мир.

Венетский (и, в частности, лагунный венецианский) часто называют диалектом итальянского, но многие лингвисты считают его отдельным языком.

В 1909 году Генри Джеймс, американский писатель, который с тридцати лет жил в Европе, писал о венетском как о "сладостно журчащем языке, который помогает превратить венецианскую жизнь в долгий conversazione (разговор)".

"В этом языке (...) есть нечто особенно человечное и доброжелательное", - подчеркивал он.

Верность слов Джеймса подтверждается и век спустя. Пройдите по улочкам районов Каннареджо и Кастелло, где живут рабочие семьи, и вы услышите распевную речь соседей, остановившихся поболтать или перекликающихся через канал.

Даже если вы не поймете ни слова из их разговора, вы услышите ту особую интонацию (лингвисты, возможно, назвали бы это ритмической просодической модуляцией), то особое понижение голоса, с которым мы разговариваем с любимым человеком или с маленькими детьми.

По мере того, как Венеция все больше завоевывалась ордами туристов, венетский все больше становился языком "для своего круга", говорит Ронни Фергюсон, профессор итальянского языка шотландского Сент-Эндрюсского университета и автор книги "Языковая история Венеции".

"Он стал своего рода удостоверением личности и способом отсечь посторонних", - отмечает Фергюсон.

В том, что венецианцы хотят сохранить свой язык недоступным для чужаков, есть смысл. В исторической Венеции - менее 60 тыс. жителей, но каждый год (до начала пандемии) сюда приезжало до 30 млн туристов.

Благодаря венетскому, коренной венецианец может войти в полный народа бар или магазинчик и всего парой фраз дать понять персоналу, что он "свой", получить скидку "только для местных" и более внимательное обслуживание.

Таким образом, венетский создает внутри города еще один, виртуальный город, в который могут попасть только коренные венецианцы.

К сожалению, даже Фергюсон, чья мать была уроженкой Венеции, иногда чувствует себя чужаком в беседах на языке, который он знает так хорошо.

"Сначала венецианцев приводит в восторг то, что я говорю на их языке, но в то же время это их озадачивает - ведь они видят во мне иностранца, - объясняет он. - И почти сразу переключаются на итальянский. Я для них - не свой".

Адриано Валери родом из региона Абруццо, что на юге Италии, и у него - похожий опыт с венетским.

Когда он приехал сюда учиться живописи в Венецианской академии изящных искусств, венетский был для него таким же иностранным языком, как, скажем, финский или испанский.

Но он снимал студию со студентом-венецианцем, который разговаривал с ним только по-венетски. Постепенно Валери начал его понимать. Вскоре он начал отвечать на венетском, а через год говорил уже вполне бегло.

Однажды вечером пришла уборщица и стала выгонять его. Как обычно, он попросил ее подождать несколько минут - но на этот раз не по-итальянски, а на венетском.

"Она застыла, повернулась ко мне и ответила очень жестко по-итальянски: ты звучишь просто нелепо, когда говоришь по-венетски", - вспоминает Валери.

С тех пор он провел в Венеции еще семь лет, но больше не рискует говорить на венетском с незнакомыми венецианцами.

Такие истории могут заставить думать, что венецианцы живут обособленно, но на самом деле они от природы любопытны и открыты.

"И они ценят, если не-венецианец вдруг вставляет в разговор словечко или фразу на венетском", - говорит Фергюсон. Если вы знаете итальянский, сравните, насколько иначе звучат привычные выражения: un'ombra ("бокал вина"), bondi ("привет"), per piaser ("пожалуйста").

Из-за того, что их город был до последнего времени настолько переполнен туристами, венецианцы любят выбираться на воды лагуны.

Редкий турист отваживается на поездку туда - прежде всего потому, что услуги гондольеров и водные такси ужасно дороги. Так что лагуна - это одно из лучших мест для наблюдения за венецианцами в естественных для них условиях, говорит Фагарацци.

Крошечные необитаемые острова лагуны особенно популярны у представителей молодого поколения, которые убегают туда подальше от родительских глаз.

По словам Фагарацци, любимое место у молодежи - это Повелья, остров с заброшенной психиатрической больницей, закрытый для посещения туристов (когда-то он использовался как зона карантина, ограждающая Венецию от эпидемий, и о нем сложено немало историй-ужастиков).

А еще лучше - bacan, песчаная коса, оголяющаяся при отливе в виде множества островков. "Для пикников это идеальное местечко, - говорит Фагарацци. - А когда спускается ночь, оно превращается в подобие бара с интимной обстановкой".

Эти вечеринки на песчаных отмелях обычно проходят достаточно скромно, без особого размаха: пиво, бумбокс, который включен так, чтобы не заглушать голоса беседующих на венетском.

А потом возвращается прилив, смывая все следы венетской вечеринки.