Строительство Кесарии стало, вероятно, самым грандиозным и амбициозным проектом царя Ирода Великого. Огромный портовый город был возведен буквально на пустом месте. Как и зачем заложил Ирод этот город, а главное порт, на месте, где для этого не было никаких естественных предпосылок? И как случилось, что порт, ставший едва ли не самым большим и красивым во всем Средиземноморье, потребовавший стольких ресурсов и сил, был разрушен спустя всего лишь одно поколение?

 

Царский порт

Еще в третьем или даже четвертом веке до нашей эры жители расположенного к северу от Страны Израиля финикийского города Сидона устроили на месте будущей Кесарии что-то вроде торгового перевалочного пункта, назвав его в честь своего царя Абд Аштарта (или, если по-гречески, Стратона). В еврейских источниках это место упоминается как Башня Шаршана (Мигдаль Шаршан или Мигдаль Шар). Греки же использовали название Стратонова башня. Поселение было захвачено хасмонейским царем Александром Янаем в 90-м году до н. э. и с тех пор оставалось под властью евреев, пока римляне, захватив Страну Израиля в 63 г. до н. э., не предоставили ему независимый статус. 

 

Крутой поворот в судьбе Стратоновой башни случился при Ироде. По заранее продуманному плану тот возвел на ее месте совершенно новый город, выстроенный по образцу больших римских метрополий, – с амфитеатром, театром, банями, языческими храмами, но, прежде всего, с огромным портом. 

Строительство города началось в 22 г. до н. э. И, судя по тому, что в 15 г. до н. э. Ирод с гордостью представлял порт своему другу Марку Агриппе, похоже, что к этому моменту строительство по большей части было уже завершено. Окончательно же порт был готов пять лет спустя, став отдельной от города административной единицей, подчиненной непосредственно Ироду. Естественно, и доходы от порта тоже поступали напрямую в царскую казну. 

Личность правившего с 40 по 4 гг. до н. э. царя Ирода и сегодня вызывает немало споров, но есть аспекты, в которых исследователи единодушны. Ирод был жаден до денег и славы. Обе эти страсти сполна подтверждаются его грандиозными, величественными строительными проектами, которые могли быть осуществлены лишь человеком с невероятными амбициями, обладающим при этом огромным богатством и незаурядными организаторскими и лидерскими качествами. К слову, значительную часть своего состояния Ирод приобрел, ограбив иерусалимских богачей, включая и Хасмонейскую династию, а также за счет беспощадных налогов. Удивительно ли, что на протяжении многих поколений он подвергался нещадному осуждению со стороны еврейских летописцев и историков? 

И среди всех строительных проектов Ирода, вероятно, самым величественным и сложным стал кесарийский комплекс нового порта и окружающего его города. Безусловно, идея проекта была напрямую связана с полученным Иродом греческим и римским образованием, а также обширными связями в Риме. Тяга к миру, открывающемуся за морем, стала частью его внешней политики, попутно обеспечивая его личные, экономические и политические связи. Себастос, что на греческом означало Август, – так назвал Ирод свой новый порт, увековечив таким образом имя своего благодетеля и покровителя Октавиана Августа. 

Очевидно, римские связи Ирода в немалой мере и позволили ему использовать все самые передовые на тот момент технологии в ходе строительства порта. Прежде всего, применение гидравлического цемента – техники, описанной Марком Витрувием Поллионом, одним из величайших римских инженеров своего времени, в монументальном сочинении "Десять книг об архитектуре". Недаром Йосеф бен Матитьяху (Иосиф Флавий) считал, что строительство порта явило Ирода в качестве мудрого правителя, осознавшего важность признания римского покровительства как ключа к развитию и процветанию царства.

 

Лицом к Риму

Особые отношения Ирода с императорским двором в значительной мере определялись его способностью поддерживать постоянную и достаточно быструю связь с Римом, которую, без сомнения, удобнее всего было обеспечивать морским путем. Надо полагать, что именно это подтолкнуло царя к основанию глубоководного порта, дающего его судам безопасное укрытие на продолжительное время вне зависимости от сезона. 

 

Следует отметить, что, возводя Кесарию во второй половине своего правления, Ирод изначально создавал ее как альтернативу Иерусалиму – важнейшему религиозному центру своего царства. Расположение Кесарии в северной части побережья позволяло устроить большой порт с удобным выходом в сторону Рима. А заодно и поблизости от дороги, пересекающей Страну Израиля с запада на восток. Дополнительным преимуществом стала удаленность от главных центров еврейского населения и, наоборот, близость к самаритянам и прибрежным язычникам. Йосеф бен Матитьяху, описывая расширение Иродом другого города Самарии (Шомрона), которому царь тоже дал новое название – Себастия, также в честь своего патрона, указывает на то, что, как и строительство Кесарии, это были части общего стратегического плана. Города Кесария, Себастия и военное поселение Гева Прашим у южного края Изреельской долины создавали своего рода зону безопасности, отделяющую Иудею от Галилеи, превратившейся в оплот противников Ирода и Рима. При этом Кесария с ее портом, по сути воротами в страну, стала витриной царства для прибывающих из-за моря или по суше гостей, оказалась лицом всей строительной программы Ирода, ее важнейшим проектом. А потому царь не жалел на нее ни средств, ни усилий.

 

Строительство по книгам

Строительство масштабного царского порта на берегу, где изначально отсутствует естественная бухта, то есть в открытом море, способном в считанные часы измениться от спокойного к бурному, – дело отнюдь не простое. Оно требует обстоятельной подготовки, детального планирования всех составляющих инженерного проекта, большого количества обученных строителей, лодок, приспособлений для рытья в море, гужевых кораблей и тех, что доставят строительные материалы со всех краев Средиземноморья, складских помещений на берегу, хотя бы минимально оборудованного рабочего причала, высочайшей степени организации и еще многого другого. 

 

Руководством к действию для строителей Ирода, столкнувшихся с географическими особенностями места, стали указания инженера Витрувия: 

"Если же у нас не будет естественного и удобного места для защиты кораблей от бурь, то следует поступать так: если в данном месте нет никакой реки, но с одной стороны будет пристань, тогда с другой стороны устраивают выступы из каменной кладки или плотин; таким образом, получается замыкание гавани. Кладку же, которая будет в воде, следует делать так: надо подвезти пуццолану (смесь вулканического пепла, пемзы и туфа – прим. А. Н.) из области, тянущейся от Кум до мыса Минервы, и смешать так, чтобы в растворе было две ее части на одну часть извести. 

Затем в заранее выбранном месте опускают в воду и прочно закрепляют ряжи (деревянные срубы – прим. А. Н.) из дубовых свай с укрепленными стенками; после этого дно внутри этих ряжей выравнивают и очищают и наваливают туда бутовый камень с раствором, замешанным так, как было указано выше; наконец, все пространство внутри ряжей заполняют каменной кладкой"(Витрувий "Десять книг об архитектуре", стр. 109–110, пер. с лат. Ф. А. Петровского, 1936). 

Единственное историческое описание кесарийского порта мы находим у Йосефа бен Матитьяху. Живя в первом веке, он уже не застал строительство порта. Тем не менее это свидетельство позволяет получить впечатление о размерах порта и усилиях, приложенных для его строительства. Йосеф бен Матитьяху также указывает и одну из причин того, что порт был заложен именно в этом месте. 

"Между Дорой и Иоппией (Яффо – прим. А. Н.), на одинаковом расстоянии от которых лежало посередине названное поселение, на всем протяжении этого берега не было гавани. Плавание по Финикийскому берегу в Египет совершалось, по необходимости, в открытом море ввиду опасности, грозившей со стороны африканского прибережья: самый легкий ветер подымал в прибрежных скалах сильнейшее волнение, которое распространялось на далекое расстояние от берега. Но честолюбие царя не знало препятствий: он победил природу – создал гавань большую, чем Пирей, и превосходившую его многочисленностью и обширностью якорных мест" (Йосеф Флавий "Иудейская война", том 1, 21:5, пер. Я. Л. Чертка, 1900 г.).

 

Передовые методы

Находки, обнаруженные в ходе морских подводных археологических раскопок в Кесарии, продолжавшихся с начала 1990-х годов в течение десяти лет под руководством профессора Авнера Рабана, подтвердили многие из описаний Йосефа бен Матитьяху. Порт состоял из трех гаваней, расположенных одна за другой. Под водой можно различить остатки северного и южного молов, закрывавших внешнюю гавань. Северный мол был 60-метровой ширины и тянулся на 270 метров с востока на запад. В свою очередь южный мол, выстроенный как дуга, закрывавшая территорию порта с юго-запада, был шириной от 80 до 200 метров и достигал в длину 600 метров. Судя по всему, его изначальная ширина была около 70 метров, но она увеличивалась по мере того, как со временем разрушалась кладка. Вход в порт имел 60-80 метров в ширину и располагался с северо-западной стороны. С восточной стороны от входного канала была обнаружена большая груда обрушившихся обтесанных камней, из которых, как видно, было сложено крупное здание, стоявшее на краю северного пирса. В углах некоторых из этих глыб высечены прямоугольные ниши с округлыми углублениями, в которые вставлялись деревянные оси, прикрепленные к цепи. Эта цепь закрывала вход в порт. Все это, как уже было сказано, вполне соответствует описанию Йосефа бен Матитьяху. 

"…Царь назначил для гавани настолько обширное пространство, что тут могли укрыться целые большие флотилии, и с этою целью приказал бросить в воду на глубину двадцати оргий (1 оргия – около 2 метров, прим. А. Н.) огромнейшие камни. Большинство из них имело пятьдесят ступней (ступня – около 30 см, прим. А. Н.) в длину, не менее восемнадцати ступней в ширину и около девяти ступней в вышину… Весь мол, который он воздвиг в море, достигал двухсот ступней в длину. Половина этого сооружения представляла оплот против набегавших волн (почему и называлась молом), а другая половина являлась каменной стеной с башнями. Самая большая башня получила название Друзовой и была особенно красива. Название свое она получила в честь пасынка Цезаря, Друза, умершего в юных летах. Тут же были устроены и сводчатые помещения, служившие местом отдыха и пристанищем для моряков. Пространство перед ними представляло шедшую кругом всей гавани набережную, которая служила отличным местом прогулки для желающих. Вход в гавань был устроен с северной стороны, потому что именно северный ветер тут наиболее мягкий. При въезде в гавань с левой стороны возвышалась огромная башня, построенная на прочном основании, чтобы противостоять напору волн, а с правой стороны были поставлены как раз напротив башни два огромных и соединенных между собою каменных столба. Кругом всей гавани тянулись дома из белого мрамора; среди них воздымался холм, на котором стоял храм в честь Цезаря. Храм этот был виден еще издали с моря; в нем находились две статуи: одна – изображавшая Рим, другая – самого Цезаря. Вследствие красоты и дороговизны материалов сам город получил название Цезареи (Кесарии)" ("Иудейские древности", книга 15-я, глава 9-я, пер. Г. Г. Генкеля, 1900 г.). 

 

С обеих сторон от входа в порт были обнаружены свидетельства существования упомянутых Йосефом бен Матитьяху башен. Рядом с окончанием южного мола, дугой закрывающего порт с запада, были найдены две огромные глыбы бетона, выступающие со дна и с самим молом не связанные. Башни располагались примерно в 50 метрах к северо-западу от входа в порт. 

А на его северном крае были обнаружены огромные деревянные срубы (те самые упомянутые у Витрувия ряжи), утопленные в море и образовавшие своего рода искусственные острова – платформы размерами 20 на 40 метров, служившие фундаментом для внешней и внутренней кладки мола. По мнению профессора Рабана, платформы позволяли сразу шести бригадам строителей работать одновременно независимо друг от друга, ускоряя темпы строительства в три раза. 

Искусственные острова были собраны из прямоугольных деревянных плотов размером 7 на 14 метров. Высота же их стен определялась глубиной моря в том месте, где их затопили. Эти срубы были сложены с применением той же техники, что использовалась и при строительстве больших торговых кораблей. Их складывали из досок итальянской сосны и ели, укрепляя брусьями, деревянными гвоздями и балками. 

Строители спускали сруб на воду, отводили его на сотни метров от берега, туда, где строился мол. Внутрь засыпали тот самый пуццолан – пылевидную смесь вулканического пепла, пемзы и туфа вместе с известняком и глиной. Так образовывался особый морской бетон, затвердевавший от соприкосновения с морской водой. Часть бетона заливали еще на берегу, увеличивая прочность и устойчивость сруба во время транспортировки по морю. Доставив его на место, закрепляли по четырем углам железными цепями к опущенным на дно якорям и, постепенно заполняя, начинали медленно затоплять. Это был особенно трудный и критический этап. В ходе проведенных раскопок выяснилось, что некоторые из срубов затонули по диагонали, явно став не на свое место. Наконец, когда сруб опускался на дно, его окончательно наполняли пуццоланом до самых краев. С годами часть стенок сруба разрушалась, а морские течения разъедали внутренний слой. Так в фундаменте порта образовались своего рода пустоты, по которым теперь можно проплыть с аквалангом. 

Рядом с бетонными глыбами обнаружили также груды больших обтесанных камней, покрывавших в свое время деревянные срубы и служивших фундаментом для причала. Со временем многочисленные волны разметали часть камней по дну, но и теперь еще можно различить уложенную из них кладку. 

Акватория средней гавани в основном повторяла расположение небольшой естественной бухты, защищенной каменными утесами с юга и севера. В южной части этой акватории сегодня и находится современная гавань Кесарии. То единственное, что осталось здесь от иродианского порта, – это вспомогательный пирс. А чуть дальше к западу можно различить внутреннюю сторону южного причала, проходящую теперь прямо по кромке воды. У основания южного мола был также обнаружен четырехметровый канал, соединяющий акваторию с открытым морем. С двух сторон в стенках канала высечены продольные борозды, в которые вставлялись деревянные доски. Это были шлюзы, открывая которые, можно было запускать воду, повышая ее уровень внутри акватории порта. Возникавшее при этом течение вымывало через выход порта наружу песок, осадки и мусор, скапливающиеся внутри акватории. 

В ходе поисков границ акватории внутренней гавани был найден восточный причал, а также камни, укреплявшие кладку на этапе строительства. Кладка причала была сложена из скрепленных строительным раствором камней и стоит на фундаменте, уходящем сегодня на два метра и больше в глубину моря. Со временем внутренняя гавань забилась песком и постепенно была застроена. Но в свое время ее огромная акватория простиралась почти на всю длину современной набережной – там, где сегодня между ресторанами и кафе прогуливаются туристы.

 

Свинцовый привет из прошлого

Сегодня от громадного порта, построенного Иродом, остались лишь руины, большая часть которых вообще погружена в воду. Что же привело к исчезновению этого величественного проекта? И когда это случилось? 

В 6 году, через 16 лет после окончания строительства порта, город был отобран у наследников Ирода и отдан под резиденцию римского прокуратора. Уже полвека спустя, в 66 году, с началом Великого восстания, Веспасиан направлял свои подкрепления через аккский, а не кесарийский порт, при том, что само восстание началось с конфликта между евреями и язычниками именно в Кесарии. В свою очередь, семьдесят лет спустя, подавляя восстание Бар-Кохбы, Адриан тоже перебрасывал свои войска через порт в Акко. 

 

Первые исследования, проведенные Институтом изучения моря при Хайфском Университете еще в 1975 году, обнаружили, что морское дно кесарийского порта пересечено параллельными берегу линиями геологических разломов. Это следует из того, что части древней гавани к востоку от современного волнореза находятся сегодня на уровне, близком к тому, что был во время строительства порта. В то же время остатки внешней гавани и юго-западный мол, находящиеся теперь в открытом море, оказались на глубине 5-6 метров ниже первоначального уровня. Поэтому ученые предположили, что западная часть порта была разрушена в результате землетрясения. 

Для того чтобы выяснить, когда все эти строения ушли под воду, исследование сосредоточилось на сборе археологического материала вдоль затопленных объектов. Так было найдено множество остатков грузов с кораблей второго века или более позднего времени, разбившихся о разрушенный мол. На его западном краю также обнаружились остатки торгового судна – бронзовые гвозди и куски свинцовых пластин, покрывавших снаружи дно корабля и оторвавшихся, вероятно, в тот момент, когда киль судна врезался в погруженные на дно камни. Однако самой важной находкой стали свинцовые слитки с отпечатанным на них именем римского императора Домициана (81–96 гг.), включающим титул «Германик», который был им получен в 84 году после побед в Германии. Благодаря датировке слитков можно сделать вывод о том, что первый и самый серьезный этап разрушения порта произошел не позднее, чем через поколение после того, как Йосеф бен Матитьяху описал порт во всем его великолепии. Очевидно, из-за этих разрушений вход торговых кораблей в гавань постепенно стал слишком рискованным мероприятием.

 

Средиземноморское цунами

Археологи выдвигали и другие версии разрушения порта. Были, например, те, кто считал, что это случилось из-за строительства порта на глинистом песчаном морском дне. Мол, волны и подводные течения размыли фундамент молов и привели к их погружению в воду, а затем и крушению. Лишь те части кладки, что стояли на глыбах кварцевого песчаника, остались на месте. Тем не менее по мере накопления исследовательского материала эта версия была опровергнута. Стало ясно, что морское дно вблизи от западного мола и в центре порта, подобно побережью к югу и северу от порта, сложено из глыб кварцевого песчаника. Так что, скорее всего, молы были тоже построены на скальной породе, а не на зыбком дне. 

В последние же десятилетия появилась иная гипотеза, основанная на результатах раскопок во внутренней гавани. Ее авторы предположили, что волны цунами, следующие за происходившими время от времени землетрясениями, наносили в порт камни и песок, поднимая и расширяя береговую линию, пока где-то в середине VI века не закупорили всю внутреннюю акваторию окончательно. 

 

Еще первые исследования, проведенные Институтом изучения моря при Хайфском Университете вдоль кесарийского побережья, указали на покрывающий дно слой осадков, ставших результатом мощных цунами. Группа итальянских исследователей из Института изучения землетрясений и вулканической деятельности в Италии обнаружила свидетельства цунами, обрушившегося на Кесарию 13 декабря 115 года, а также произошедших в 306, 551 и 749 годах. 

Наконец, немало бед в районе кесарийского порта регулярно приносят и зимние бури. Так, в декабре 2010 года ураганный ветер оказался настолько силен, что камни весом в сотни килограммов были выброшены волнами прямо на набережную. В результате большая часть портового дна обнажилась, а зданиям, как современным, так и древним, был нанесен большой ущерб. Тогда в ходе вынужденных спасательных раскопок на дне порта и вблизи от молов были обнаружены огромные камни, как видно, отбитые от мола и снесенные к востоку. Можно лишь представить, какой огромный ущерб могли нанести подобные волны древнему порту. 

Наблюдая последствия зимних бурь в наши дни, логично предположить, что отсутствие должных работ по поддержанию и восстановлению портового комплекса вполне могло стать причиной последовательного разрушения даже самого обустроенного порта, быстро приходящего в негодность под воздействием постоянных шквальных ветров. Тем более что естественной бухты, защищающей порт, там нет вовсе. В свою очередь, поддержание порта в пригодном состоянии возможно лишь до тех пор, пока это важно для властей. Похоже, что после смерти Ирода его наследники, оказавшиеся куда слабее в политическом и экономическом плане и обладавшие гораздо меньшими связями в Риме, не сумели организовать поддержку этих работ на должном уровне. Год за годом зимние бури размывали и разрушали фундамент молов, а цунами заносили акваторию песком и камнями, пока великолепный порт, в строительство которого было вложено столько сил и денег, не ушел на дно.

Яаков Шарвит

Перевод: Александр Непомнящий

(Благодарим редакцию журнала "Сгула" за предоставленный материал)

Фото: Вадим Найман